Не суть.

Суть в том, что время шло, Маврин серчал, а Таня чисто физически не могла оживить тушу. Тужилась, извинялась, придумала очередную отмазу, снова тужилась, снова извинялась и так по кругу…

— Может, завтра вернётесь? — предложил я Родиону Андреевичу. — Чтобы уж наверняка?

И тут у деда полыхнуло.

— Какой завтра⁈ — вскочил Маврин. — Почему завтра⁈ Я не понимаю, в чём сложность поднять этот кусок мяса⁈

— Родион Андреевич, тише, — попросил я, но старый продолжил бушевать:

— Это что, так сложно⁈ — заорал он, схватив со стола баранью тушу, и обернулся на Таню: — Ты вообще хоть что-то можешь⁈

— Я…

— Я! — передразнил Маврин, потрясая бараном. — Только и слышу: я, да я! В чём твоя проблема⁈ Что ты за бездарность такая⁈ Почему на тебя вообще бюджет Короны тратится⁈

— Родион Андреевич…

— Замолчи! Ты имеешь хотя бы приблизительное представление о своём даре⁈ Хотя бы простейшие навыки у тебя есть⁈

— Конечно, есть…

— Ну а почему тогда ты не можешь просто сделать вот так⁈

И тут…

О-хо-хо…

Даже не знаю, как реагировать. Родион Андреевич бросил баранью тушу прямо на землю, но вот как интересно: туша взяла и приземлилась на ноги. Приземлилась, встала «на задние лапы» и начала кружиться вокруг Маврина, явно что пританцовывая.

— Вот! — орал старик. — Видишь⁈ Минимум маны, прямо-таки мизер! Ты почувствовала⁈ Ты поняла, что я сделал⁈

Но тут вдруг сам понял, что он только что сделал, ойкнул и присел обратно на стул. Молча посмотрел на Таню, потом на меня, потом снова на Таню. Прокашлялся в кулак и обратился к Кузьмичу:

— Вильгельм Куртович, а у вас, случайно, не будет водочки? Грамм сто, а лучше сто пятьдесят?

— Сию минуту, — кивнул мой камердинер и исчез в доме.

А между нами начался крайне занимательный разговор…

— О-хо-хо-хо! — закричала Шестакова, едва вернувшись в сознание. — Охренительно!

Весёлая и заряженная, кадет Шама вскочила на ноги и начала взахлёб рассказывать о своём приключении:

— Короче! Я была капитаном пиратов, и у меня был корабль вообще самый крутой из всех возможных, но получила я его только потому, что заключила сделку с морским дьяволом, и мне, короче, надо было ему в обозначенное время тысячу душ привести, или самой пойти служить, и вот я поплыла в порт и начала собирать команду из всяких ущербных, а потом там ещё был кракен, и негритянская морская богиня, и сердце в банке, но я это чучело с щупальцами обманула и всех спасла прямо в водовороте, а потом мой муж… кстати, у меня был муж! Да-да, белобрысый такой! Так вот он подал на меня в суд за то, что якобы я с ним как-то не так обращалась, и собака у него на пчелу наступила, и…

Тут шаманка окончательно задохнулась. Подняла палец вверх, отдышалась как следует, а после повернулась к Личу:

— А можно ещё раз⁈

— Можно, — улыбнулось чудовище, от которого уже осталось крайне мало человеческого. — Я бы даже сказала «нужно». Думаю, нам с моим личным экзорцистом есть о чём поговорить наедине…

Весь коровник наполнился электрическим жужжанием люминесцентных ламп, затем раздалась парочка взрывов и — бах! — грохот от падения сразу же пяти тел.

— Ну вот! — жутко улыбнулся Лич. — Теперь-то нам никто не помешает!

— Иди в задницу, — ответила Ира, приоткрыв один глаз.

Чтобы сбить её каст, сейчас требовалось нечто большее. Скуфидонская просидела за делом уже много часов кряду и к этому времени колдовала уже на автомате.

— Не хочешь со мной разговаривать? — изобразил обиду Тёмный Властелин.

— В задницу, — повторила Скуфидонская.

— Фу, как грубо.

— Отвали.

— Ну что ты, в самом деле⁈ Неужели неинтересно пообщаться с тем, кто очень скоро будет руководить твоим мёртвым телом?

— Собой поруководи, а? — улыбнулась Ира. — Ты не можешь залезть мне в мозги, как бы ни тужилась. Да и все остальные, как ты уже могла понять, играючи выходят из твоего морока.

— О-о-о-о! Да ты что⁈ Думаешь, мысли и мотивы Тёмного Властелина прямые, как чёртова палка? Думаешь, я не хотела, чтобы все думали, что выбраться из ловушки так просто?

— Думаю, что нет. Думаю, что ты пытаешься меня испугать.

— Зря, — хохотнул Лич. — Зря-зря-зря.

— Твои галлюцинации ничего не стоят.

— А мы сейчас не про галлюцинации говорим. Видишь ли, с каждой минутой я становлюсь всё сильнее, и сильнее, и сильнее. Ещё буквально полчаса назад я могла отправить в увлекательное путешествие по страхам лишь одного человека, а вот теперь уже способна на коллективный интерактивный квест…

Ира обернулась и мельком глянула на обморочные тела друзей.

— … но да, ты права, — продолжил Лич. — Рано или поздно они выберутся. Другой вопрос — будет ли им куда выбираться? Не убьют ли их, пока они в отключке? Не нападут ли на них… даже не знаю… зомби, например? Понимаешь, какое дело: где-то час назад я дотянулась сознанием до морга Сакраменто и позвала друзей…

Тут до Иры донёсся металлический скрежет, с которым распахивалась дверь в коровник.

— … а вот, кстати, и они!

Глава 15

— … я же как никто другой знаю, как Лич может в голову залезть. Твоё здоровье, — Маврин выдохнул и проглотил вот уже четвёртую стопку. — Ты даже не представляешь, как трудно этой твари сопротивляться! Прямо вот дуреешь! Прямо вот себя контролировать перестаёшь!

То ли нервишки вовсю разыгрались — всё-таки не каждый день раскрываешь малознакомым людям самую главную тайну в своей жизни — то ли возраст дал о себе знать, но Родион Андреевич захмелел, стоило ему только понюхать алкоголь.

Нет, не чудил. Не желал странного. Да и разговаривал вполне себе связно; держался в рамках, как и подобает человеку из круга аристократии — рукавом не занюхивал и газоном не закусывал. Но вот на откровения старичка явно прорвало.

Причём…

По сути, можно было ограничиться простым: «Да, я — некромант». Признаться, затем попросить никому об этом не рассказывать, свалить восвояси и оставить нас со Стекловой и Кузьмичом в голодной до подробностей задумчивости.

Признаюсь честно, сам бы я в это дело не лез.

Если уж Родион Андреевич прожил всю жизнь на посту главы ГНК, будучи при этом некромантом, а я об этом не знал, значит, мне этого знать не положено. И на то, наверняка, есть веские причины. Не я один в Империи под грифом «секретно» проживаю.

Однако Маврин вывалил на нас всё, что на душе накопилось.

Даже не знаю, с чего начать… хм-м-м… то, что он — сильный некромант — это уже и так понятно. То, что у него хватило самообладания противостоять ментальному воздействию Лича во время войны — тоже. А вот остальное, мягко говоря, удивило:

— Я ведь все эти зверства сам себе приписал, — то ли каялся, а то ли оправдывался старичок. — Понимаешь, Василий Иванович? У меня же целая команда политтехнологов была, которая из меня кровожадного ублюдка делала…

— Так и зачем?

— Время было такое, — в очередной раз повторил Родион Андреевич и жестом попросил Кузьмича освежить рюмку. — Попытаюсь объяснить. Вот смотри: живёшь ты себе, живёшь, никого не трогаешь, и тут в один не-самый-прекрасный день тебе в мозг стучатся, — Маврин хмыкнул. — Сперва.

— А потом? — уточнила Стеклова.

— А потом входят без ключа. Честно говоря, даже не знаю, с чем сравнить. Это не зависимость, не депрессивное состояние и не какое-то там другое расстройство психики. А ещё это не спор! Лич тебя ни в чём не убеждает и не склоняет на свою сторону. Он просто приказывает, а ты исполняешь. Вот и всё… спасибо.

Маврин поднял рюмку, молча поглядел на неё с минуту, проглотил и продолжил:

— Это полная потеря контроля. То есть ты не можешь взять ответственность за свои действия. Нечестно оно, Василий Иванович, потому как это не ты ходишь, не ты говоришь, не ты действуешь. Это как будто, — Родион Андреевич защёлкал пальцами. — Как будто кино тебе показывают. А если сильно-сильно упираешься, то тебя тут же наказывают…